Я часто вспоминаю своего деда. Он всегда приятно пах коровьим молоком и был всегда добрым. Всегда читал мне перед сном сказки или же сам выдумывал интересные истории. А когда я подрос, то узнал, что с ним самим произошёл не менее интересный случай во время великой отечественной войны. Мистика, благодаря которой, дед остался живым. Но обо всём по порядку.
У них с бабулей было четкое распределение обязанностей, на ней дом, у него – огород и скотина. Пахотной земли под картошку и для покоса было соток пятнадцать. Традиционно имелись корова, лошадь, свинки и куры. Дед всегда со всем справлялся, хоть и работал одной рукой. На запястье его левой руки раскинулся уродливым пауком огромный шрам. На мои расспросы откуда рана, дед отмалчивался или заводил разговор о другом.
Будучи подростком, мне все же удалось выяснить происхождение таинственных рубцов. Видимо предчувствуя свой уход и выпивая рюмочку-другую по случаю наших нечастых приездов, он понемногу рассказывал то, что казалось уже и забыл. Мой дед – участник ВОВ. Говоря о неприглядном лице войны, он не рассказывал много, лишь отдельными фрагментами, без кровавых подробностей. А потом замолкал надолго… Это уже после его смерти, все эти пазлы у меня сложились в цельную историю одного солдата.
Он ушел на фронт молодым добровольцем, в самом начале войны, оставив дома беременную жену, свою Нюру. Как и все мужчины той эпохи, он просто не мог иначе.
И вот мой дед, Иван, хранимый Господом, прошагал почти до Берлина, не получив ни одного серьезного ранения. На подступах к немецкой столице бои были особенно жестокими. В городских развалинах советским солдатам приходилось туго, снайперы не давали головы высунуть, не то, что атаковать.
Но нужно было налаживать проводную связь. Связист уполз с катушкой, да так и замер метрах в двадцати. Следом пополз второй. Он прополз дальше первого метра на два и погиб. Получив приказ, пополз и дед. В его голове засела одна мысль:
-Я не умру, я не умру.
Он змеей полз вперед, все повторяя про себя:
-Я не умру, я не умру.
Он полз и не верил, что еще жив. Казалось, пули отскакивали от него, как от заговоренного. Ложились аккурат рядом. Вот и катушка, подобрал, пополз дальше. Как добрался до своих он плохо помнил. Отдал катушку с остатками кабеля, и только тогда заметил, что одна из пуль все же достигла цели. Кисть левой руки обильно кровоточила, но боли он не чувствовал.
Затем был госпиталь и примерно год тюремного заключения. Власти как-то не сразу поверили, что у деда не самострел.
Я думаю, мой дед уцелел благодаря силе своей мысли, которая создала вокруг него невидимый купол в тот момент, когда все его физические и эмоциональные силы были на пике своих возможностей.
Такая вот мистика на войне приключилась с моим дедом.
