Продолжение истории про мистику в лице девочки Лолы. Начало истории здесь.
В тот весенний майский день занятия в школе закончились рано. Не было еще и двух часов дня, когда я шел домой с мыслями о том, как лучше провести вторую половину этой пятницы. Тут со двора ближайшего дома раздались звуки траурной музыки. Из-за угла дома появилась похоронная процессия, причем довольно значительная. Народу было много. Когда оркестранты вышли на улицу, а это была одна из центральных в городе, музыка смолкла, и ее исполнители потихоньку отстали от толпы.
Я незаметно приблизился к провожающим. В народе шли разговоры об умершем. Оказывается, это был какой-то крупный городской чиновник, еще год назад успешно исполнявший свои высокоответственные обязанности. Что-то заинтересовало меня в неясных обрывках разговоров об этом человеке. Говорили, что заболел он год назад и что у него начались проблемы с головой.
Кто-то сказал в толпе:
– Говорят вирус у него был какой-то особенный…
– Болел он! Начальство наше давно болеет…вирусом равнодушия.
– Точно, равнодушия к людям, их бедам и проблемам.
Говорили, что слег он полгода назад и больше не вставал, хотя врачи бегали за ним толпой, да видно бес толку.
А за месяц до кончины у него вообще «поехала крыша». Он вызвал к себе нотариуса и велел переписать завещание, где в новом указал что все его имущество и все его деньги передать нищим, проживавшим в доме №8 на поселке Крылова. Причем разделить это всем поровну. Всю неделю перед своей смертью, находясь в бреду, он твердил:
– Я остался ей должен. Я хотел… Очень… Но я не смог… Не успел.. . Простите меня, люди! Я так и не узнал, как ее зовут… Узнайте, кто была эта девочка? Пусть она простит меня!
Последний день он все просил узнать ее имя. И умер с памятью о ней, так и не узнав ее имени.
Я протолкался к гробу и увидел лицо покойного. Он сильно постарел, с тех пор, как я видел его в тот раз. Это было ровно год назад.
Я тогда учился в 6-м классе и как-то после уроков мы носились с друзьями по недостроенному Дому пионеров. Как вдруг прибежал к нам пацан из соседнего дома. Он вечно раньше других узнавал обо всех новостях в районе.
– В поселке Крылова двухэтажку сносить будут! Пошли позыркаем! Вчера оттуда всех бомжей вывезли…
И мы помчались в поселок. Действительно, возле старого 2-х этажного барака стоял кран с подвешенным на тросу большим чугунным шаром. Барак был собран задолго до войны из шпал, пропитанных креозотом и наверняка простоял бы еще не знаю сколько лет. Рядом уже собралась толпа зевак. В этой толкучке мы узнали человек 5-6 бомжей, живших в этой развалюхе. В доме было 2 подъезда, и возле каждого стояли, взявшись за руки, их несчастные жители, в основном старики и женщины. От дома к крану постоянно сновал юркий мужик с каской на голове и кричал крановому:
– Леха! Давай заводи и ехай ближе. Они в момент разбегутся!!
Но крановщик, вначале угрюмо молчавший, вдруг разразился трехэтажным матом, послав своего мастера куда-то очень далеко…
– Там же люди, живые! Сволочь ты, Васильич!
Васильич наконец понял, что одному ему с толпой бомжей не справится и побежал звонить начальству. Начальство не замедлило подъехать на крутой Волге. В толпе зашептали:
– Приехал сам председатель райисполкома. Щас порядок наведет…
Председатель шагнул к бомжам.
– Мы же вчера вас вывезли за город в брошенную деревню. Там было несколько домов. Все бы устроились.
– Энти дома у черта на куличках. Мы оттуда 3 часа пешком шли. Там нет ни людей, ни магазинов. А дома-то чуть живые, крыши худые , ни дверей ни окон…А здесь мы уж лет десять, а то и больше живем, никому не мешаем . Тут вот и останемся, валите дом вместе с нами, хоронить не надо будет…
И тут я увидел, как из подъезда вышла девочка, та самая. Я сразу же вспомнил ее. Мне показалось, что она нисколько не повзрослела. Тот же вздернутый носик. Те же косички с дешевыми голубыми бантиками, красный беретик, осеннее пальтишко поверх платьица в синий горошек, синие башмачки.
Она смело подошла к председателю и звонко так, что было слышно всем притихшим зрителям, с обидой в голосе произнесла:
– Ты по что отнимаешь у людей последнее? Построй для них сначала новый дом, потом ломай старый!
– Милая деточка, – председатель вытер платочком пот с лица и затылка, – где же я денег то на строительство приюта для бездомных возьму. Мне и для рабочих строить средств не хватает.
– Даешь слово, что построишь для бездомных этот приют – дам я тебе денег!
– Ну, даю слово! – председатель усмехнулся.
Девочка подошла вплотную ко входу в подъезд и показала на неприметный полушпалок, сидевший в стене среди других шпал на верхней части кирпичного цоколя, возвышавшегося над фундаментом дома.
– Нужно аккуратно выдернуть это бревно из стены здания. Оно поддастся, пусть рабочие железками его подцепят с двух сторон!
– Виктор Васильич! – председатель позвал мастера. – Давай, зови сюда своих архаровцев , проверим, что там за бревном?
Мастер подвел двух рабочих с ломами, стоявших немного в стороне от дома. Те тут же подналегли на полушпалок с 2-х сторон и, к удивлению всех присутствующих, довольно легко вытащили его из своего гнезда.
Мы с ребятами подбежали поближе и увидели открывшуюся в кирпичной кладке нишу, а в ней чугунок с крышкой, литров на 5 не меньше.
– Ребята, доставай, скомандовал мастер!
И двое общими усилиями с трудом вытащили чугунок из тайника, но не удержали и уронили его на землю. От удара крышка из чугунка выпала и оттуда посыпались желтые монетки. Чугунок был доверху наполнен золотом.
Мои пацаны с восхищением загалдели:
– Вот это девчонка! Во дает!
А я с гордостью сказал тогда пацанам:
– Это Лола! Я ее знаю…
Они с завистью смотрели на меня.
Дом тогда все же свалили. Председатель райисполкома так и не сдержал свое слово. Возможно, просто не успел это сделать, возможно так и не сумел – не знаю. Люди говорят, что денег там было на несколько таких ночлежек.
Я шагал вплотную с гробом, рядом с приглашенным батюшкой. Тот шел, постоянно крестился и просил успокоения души умершего. Я тронул его за рукав рясы.
– Батюшка, это очень плохо, что покойный не успокаивается?
– Да, отрок, – подтвердил поп, – Его мучала одна мысль перед смертью. Он все искал какую-то девочку и просил узнать, кто она и как ее зовут? Неисповедимы пути Господни! Теперь мысль эта терзает душу его…
– Исповедимы, батюшка, пути эти – возразил я ему. Поп с удивлением воззрился на меня.
– А душа его слышит нас?
– И слышит и видит!
– Тогда я знаю, как успокоить его душу…
Я протолкался ближе к лицу бывшего председателя, нагнулся над гробом и закричал на всю улицу:
ЕЁ ЗОВУТ ЛОЛА! СЛЫШИШЬ? ЛОЛА, ЛОЛА, ЛОЛА!
